Собственно, из этого текста и был взят характер Кадэ. Сам текст создавался, и создаеться, уже более года, на ряду с еще несколькими по этому же миру. Но более мение приемлимым к чтению являеться только этот кусок.
Итак, я начинаю:

Катерина Кадэ

Один – любовь в одном поколении
Два – двое из нас отправятся в ад
Три – даже если мы убьем всех
Четыре – печать проклятья на мире мертвых.
Четыре – печать проклятья на мире мертвых
Пять – кровавый дождь – потому что война,
Шесть – кровь убитых
Семь – течет как слезы
Восемь – и с каждой каплей я все больше погружаюсь во тьму.

- Что? Вы это серьезно?! – Высокий черноволосый парень двадцати четырех лет подскочил на месте, чуть не уронив стул. На его лице была растерянность пополам с возмущением. Казалось, что он просто не мог поверить в то, что только что услышал.
- Погоди Войд, – его осадил похожий на него как две капли воды, парень, - Все-таки это наша сестра, и мы просто не можем от нее отказаться. К тому же она имеет все права на этот дом. И даже большие, чем мы.
Тот, кого назвали Войдом, опустился назад, на стул. Нахмурившись, он недовольно посмотрел на младшего брата. Да, конечно, он прав. Однако впускать в дом человека, которого он в жизни не видел, пусть даже это была его младшая сестра….
- Но Мик, а как же…. – Он не окончил фразы. Но брат понял его и отрицательно покачал головой. В его серых глазах было предупреждение, указывающее на присутствие в комнате посторонних.
- Когда мы можем забрать ее? – спокойно спросил Мик посетителя, хотя на его красивом лице ясно можно было прочесть: «Черт, еще одна проблема на мою голову».
- Да хоть сейчас. Она ждет в машине, – обрадовался посетитель.
- Как? В такой холод? Надо было привести ее с собой….
- Да ничего, у меня там печка включена.

В машине было холодно. Что было вполне закономерно, при выключенном-то моторе…. Уж что-что, а бензин жечь инспектор не намеревался. Да и ключи оставлять в машине он не хотел. Жизнь научила его не доверять малолетним преступникам. Уже одно то, что девушку просто оставили в машине, говорило о том, что от нее не ждут неприятностей. Катя поднесла озябшие пальцы к губам и подышала на них, стараясь согреть. Рыжая челка упала на темные, почти фиолетовые, глаза, скрывая их, и ее лицо ото всех, кто мог увидеть ее в этот момент. Подняв воротник короткой кожаной курточки, она сунула руки в рукава. Как же долго….
Она почти задремала, когда калитка внезапно открылась, и на пороге появились три фигуры. Одна из них была ей знакома, и не вызвала интереса. Но вот две другие….
Высокий, красивый парень с угольно черными, короткими волосами и восточными чертами лица. Даже с ее места было видно, что глаза у него желтые, словно у хищника. Его движения, спокойные, и какие-то ленивые, могли принадлежать только очень крупному и опасному зверю семейства кошачьих.
Второй был несколько ниже. Прямые, черные волосы, собранные в довольно длинный хвост, серые, мягкие глаза. Помимо цвета глаз и длины волос их внешность была почти идентична. Только некоторое различие черт лица, выдающие разницу в их возрасте.
Когда инспектор открыл ее дверь, девушка неловко вылезла из машины. Как оказалось, роста она была невысокого, всего около метра, пятидесяти пяти сантиметров. Тоненькая даже в куртке, девушка однако, не производила впечатления хрупкой. Скорее она напоминала ветвь ивы, которую можно гнуть в любую сторону, даже узлом завязывать, а она не сломается. Нерешительно переступив с ноги на ногу, она вопросительно посмотрела на братьев. Она не обладала повышенной стеснительностью, но эти двое заставляли ее теряться. Смущенно моргнув, она негромко произнесла:
- Привет.
Войд коротко кивнул, и отошел к багажнику машины, чтобы помочь инспектору достать ее вещи. Он не сильно удивился, когда оказалось, что все ее вещи занимали лишь одну большую спортивную сумку. Взяв ее в руки, он, все также молча, пошел в дом.
Мик посмотрел ему в след, и доброжелательно улыбнулся девушке.
- Здравствуй, Катя. Рад наконец-то с тобой познакомиться. Меня зовут Микаэль, но ты можешь называть меня Мик. А того хмурого молчуна зовут Войд. – и он пожал ее маленькую ладошку.
- Я ему не нравлюсь, да?
- Да нет, он всегда такой. Но ты не обращай на это внимания, на самом деле он довольно неплохой парень.
И, глядя в его добродушное лицо, Катя впервые за долгое время чуть заметно улыбнулась.

Уже позже, когда она осталась одна, девушка подошла к окну и прислонилась к широкому подоконнику. За окном снова шел снег. Его широкие хлопья неспешно кружились на ветру, оседая ровным покрывалом на землю. Прижав ладонь к стеклу, она какое-то время смотрела, как вокруг ладони образуется проталина. Затем прислонила замерзшую ладонь к теплым губам.
Ее угнетала неясность ее теперешнего положения, но она решительно отмела все свои мысли прочь. Какая разница, что теперь будет? Конечно, можно попытаться просто жить, но кто бы еще объяснил, как это делается.... Наверное, сначала нужно попробовать ужиться с новоявленными братьями?
И, решительно встряхнув челкой, девушка направилась в душ, на ходу распуская волосы, мягкими волнами упавшие ниже талии. Она по праву гордилась ими.

Прошло вот уже два месяца, как я начала совершенно новую главу в моей жизни. Всю зиму я почти не выходила из своей комнаты, готовясь к поступлению в одиннадцатый класс. Братья почти не замечают меня, но это меня совершенно не волнует. Хотя, иногда мне кажется, что я уже давно умерла, и стала нестрашным призраком в каком-то странном, малознакомом мне доме. В такие минуты я просто оставляю все дела, и отправляюсь гулять. Не важно, где, главное, чтобы подальше и подольше. Похоже, такие прогулки вполне устраивают их, хотя они и делают вид, что волнуются. Вернее Мик делает вид, а Войд так вовсе меня не замечает.
За учебой я и не заметила, как пришла весна. Только когда на липе у моего окна зазеленели листочки, я вдруг осознала, что скоро лето. А взглянув на календарь, я увидела, что уже апрель. Да к тому же вдруг поняла, что мне уже шестнадцать. Должна ли я была обрадоваться этому факту? Наверное. Но, за те множество дней рождения, что у меня были, я давно усвоила, что ничего хорошего от этого дня ждать не приходиться. Начиная с того самого дня, как мне стукнуло пять лет, и я вдруг обнаружила, что мы с мамой остались одни. И так раз за разом. Жизнь оказалась просто гением придумывать все те пакости, что случались в этот день.
Потому, надо ли упоминать, что в этот день я не ждала ничего хорошего?
Будучи в самом наизпакостнейших своих настроений, и зная свою особенность в таком состоянии портить всем настроение, я с самого утра отправилась куда подальше. Я плохо помню, где меня носило весь день. Вернулась домой я уже поздним вечером, грязная и уставшая. Сунув раскисшие кроссовки под крыльцо, чтобы их не заметил Мик, я босиком прошла по крыльцу и тихонько проскользнула вовнутрь. В первый миг меня насторожила тишина, повисшая в доме. По моим прикидкам, в этот день недели, как раз в этот момент суток Мик уже должен был закончить с готовкой, и с ворчанием встретить меня. Что-что, а ужин в этом доме был почти священен, и начинать его нужно было в полном составе в одно и то же время. А если тебя не предвидеться, то будь добр, предупреди.
Рефлексы сработали автоматически, беря контроль над телом вместо растерянного мозга. Впрочем, мозг быстро пришел в себя, и скоординировал свое поведение с рефлексами. Тело уже заняло позицию у стены, в попытке слиться с ее темной поверхностью. Кошкой, прокравшись в большую гостиную, я внимательно осмотрелась. Так, а это что? Я опустилась на колено перед кучкой песка. Вытянула над ней руку, ладонью вниз. Так и есть, порошок переноса, причем еще теплый. Рассчитан приблизительно человек на восемь. Два знакомых отпечатка – это братья. Остальных я не знаю. Есть над чем подумать….
Развернув тонкую, невидимую глазу, паутину по дому, я довольно густо оплела пространство в доме чуткими нитями. Да, так и есть, вот оно, заклинание контроля. Еще невидимость. Так, а это что? Под диваном обнаружилось маленькое пуховое перышко красного сокола. Нет, для колдовства оно не использовалось, оно явно недавно само выпало из крыла птицы и затаилось здесь. Это разом все упростило. По нему я легко выйду на след недавних посетителей.
Аккуратно завернув перышко в платок, я еще раз проверила дом на присутствие посторонних. Да нет, пусто. Поднявшись к себе, я выдвинула из-под кровати свою сумку. Никогда не думала, что она мне понадобиться….

Голова гудела, как большой бронзовый колокол, начиная свой звук от висков, и, многократно ударяясь о стенки черепной коробки, заканчивал свое существование о затылок. Он заполнял собой все существо, отнимая чувства, мысли и память. Первым пришел запах костра, лошадей и хвои. Потом тихие, приглушенные звуки голосов и шум леса. А потом, чуть подумав, пришла и память.
Собрав мозги в кучку, Войд первым делом прислушался к ощущениям в своем теле. И тело тут же принялось жаловаться на грубое отношение к нему, любимому. Впрочем, серьезных нарушений целостности организма не наблюдалось, и это радовало. Однако язва судьба нашла, чем ответить, тут же предъявив ему досадный факт. Он был связан, и на совесть. А когда он открыл глаза, то обнаружил, что находиться где-то в лесу, в кампании хорошо вооруженных солдат. Именно солдат, а не наемников. Казалось, что они были клонами друг друга, столь похожи были их лица и доспехи с оружием. На непроницаемом, матовом черном металле их доспехов распахнул свои крылья парящий красный сокол. Такой же, как тот, что сейчас сидел на плече у одного из них. Парные мечи без узора у пояса. Черная рукоять, и кроваво красная сталь лезвия. Даже кони их были один к одному. Черные, красноглазые, в каждом их движении жила скорость и выносливость.
А на другом конце поляны был Мик, привязанный к дереву, как и Войд. Встретившись взглядом с братом, он чуть заметно ему кивнул, словно говоря, что с ним все в порядке. Он пришел в себя несколько раньше, и уже успел осмотреться. Что, в прочем, не порадовало. Ему были знакомы знаки на доспехах этих солдат. Соколы. Они принадлежали к десятке лучших отрядов, работающих на драконов. И ценились именно за то, что могли найти кого, или что, угодно их хозяину и доставить в целости и сохранности.
Внезапно сокол на плече воина забеспокоился и закурлыкал, переступая когтистыми лапами. Чуть улыбнувшись, воин тронул пальцем головку птицы, и подставил запястье. Когда птица спрыгнула на него, он мягко поднял руку, пуская ее в полет. Однако сокол не стал далеко улетать, а сел на ветку одного из деревьев. Как раз над головой нового действующего лица на сцене театра судьбы. Вороной конь, темные одежды с изображением золотого леопарда. У пояса - длинная катана. Он из Клыков – определил Микаэль.
Спешившись, новоприбывший похлопал коня по шее, и не спеша направился к огню. Кивнув в сторону пленников, он негромко спросил:
- Никто не видел?
- Обижаешь, Ворон, – насмешливо протянул хозяин сокола. Сделав несколько шагов на встречу, он протянул ему руку в латной рукавице. Спокойное, твердое рукопожатие. Уже только поэтому было ясно, что эти двое давно знакомы, и если не дружат, то глубоко уважают друг друга.
- Тебя обидишь…. – и они дружно рассмеялись.
- Перекусишь с нами?
- Нет. – Ворон досадливо поморщился. Но затем ему, видимо, пришла в голову идея, - Но я буду ждать тебя с ребятами сегодня ночью, в «Лиловой леди», Айн.

Мик напряженно следил за их разговором. Ему совершенно не нравилось, к чему идет дело. Так уж получилось, что его мать, на самом деле, была с этой стороны, и принадлежала к народу они, живущему далеко на севере. Более того, они находились с драконами в состоянии войны. Вообще, со всем этим получалась довольно интересная ситуация. Дело в том, что в Снежных горах, по слухам, жили древние драконы. Они были намного сильнее, хотя и более малочисленны. Когда-то все они жили одним большим родом, но затем среди них произошел конфликт, и род разделился. Более сильные, хранящие верность традициям, и более старые, драконы покинули Драконьи горы и обосновались в Снежных горах. Здесь, у озера снов они и основали свой город, Агон. Более их почти никто не видел. Однако молодые драконы остерегаются появляться на их территории, лежащие за серыми горами, и заливами Сингг и Аралисс. Но весь юг в их распоряжении. И здесь они развели настоящую тиранию. И у более слабых народов не было выхода, как подчиниться им. Временами, правда, более храбрые из драконов совершали набеги на северные земли, но это, обычно, плохо для них кончалось.
Конечно, напрашивался вопрос, причем здесь Микаэль….. Ну, с этим все было просто. Дело в том, что его мать была не простой они. Она была младшей дочерью короля Даниэля. По просу говоря – принцессой. И потому лакомой добычей для противника. Именно потому, когда Мику исполнилось десять лет, его дед отправил их на ту сторону. Где принцесса вновь сошлась с отцом Мика.
- Этот? – Ворон подошел к Мику, и запустил пальцы в его волосы. Дернув его голову к верху, он внимательно изучил его лицо. – Да, это он.
- А с этим что делать?
- Да прибей где-нибудь, так чтобы не нашли.
И он щелкнул Мика по лбу, сложив особым манером пальцы левой руки.
Войд тихо зарычал, и рванулся на помощь обмякшему брату. Однако веревки крепко держали, позволяя ему лишь смотреть, как того увозят. Как он не рвался, но путы оказались ему не по зубам.
Однако его попытки заметил Айн. Криво улыбнувшись, он подошел к пленнику, и приподнял его лицо за подбородок.
- Что такое, Малыш? Не терпеться? Ничего, скоро тебя уже не будет ничего волновать. Жаль тебя, конечно, но приказ есть приказ.

Она никогда думала, что когда-нибудь снова вернется сюда. И уж тем более через столь короткий срок. Поставив сумку на каменное ложе, девушка встряхнула челкой. Похоже, логово так никто и не обнаружил, хотя она и сняла все охранные чары.
Само логово представляло собой двухуровневую пещеру. Верхняя пещера, не слишком широкая, но довольно глубокая, выходила на широкий каменный карниз, находящийся высоко над морем. В дальней же части верхней пещеры находился спуск вниз. Он закрывался особой системой плит, неотличимых от скал. Спуск вел на семь метров вниз, в нижнюю пещеру, которая служила жилым помещением. Снова система сдвижных плит, из пещеры выходил коридор, соединяющийся с настоящим лабиринтом коридоров и пещер. А так же с большим подземным гротом. Из этого лабиринта было три выхода, на побережье, в лес, и заброшенную церковь в трех километрах от хрустальных гор. Можно еще было покинуть логово через подводный выход из грота, но это было довольно опасно, слишком уж здесь было сильное течение. А скалы столь остры, что их края, богатые железом,  резали не хуже бритв.
Подойдя к одной из стен, девушка в определенном порядке нажала несколько плит. Почти минуту ничего не происходило, но затем скрытый в стене механизм пришел в движение. Что-то щелкнуло, затем звякнуло, и часть стены отъехала в бок, обнажив довольно глубокую нишу. В нише оказалась стойка с одеждой, и сундучок.
Скинув одежду и оказавшись полностью обнаженной, Катя распустила волосы. Форму нужно было одевать в строго определенном порядке, что делало этот процесс почти ритуалом. Как-никак для «паука» это был не просто доспех, но и оружие. Слишком уж много было спрятано в этой, вроде простой, одежде.
Сама одежда была сшита из кожи огромных пауков, живущих в глубоких подземельях Серых гор. Кожа этих гигантских насекомых практически неуязвима для физических и магических атак, несмотря на кажущуюся тонкость. А после специальной выделки приобретала еще большую прочность. Ни порезать, ни проколоть, ни прорубить ее было почти невозможно. Но она плохо защищала от давления и переломов. Тут уж приходилось уповать только на ловкость и быстроту. Со стороны такой материал походил на тонкий шелк, и только знающий человек мог опознать в нем паучью кожу.
Сама форма была довольно необычной для паука. Некрашеная кожа, естественного темно – серого окраса. Необычный покрой. Только на спине куртки притаился светло – серый паук. В тот миг, когда девушка взяла ее в руки, на смуглой коже спины четко проступил силуэт паука, точь-в-точь повторяющий паука на куртке. Сам паук находился между лопатками девушки, контактируя непосредственно с нервным узлом. Его верхние лапы обхватывали плечи и руки, до локтей, вторая пара обхватывала талию, и соединялась с солнечным сплетением, третья, и четвертая, уходящая вниз, к ногам, защищающая и усиляющая их. Симбиот легко признал свою хозяйку, вернувшись на привычное место на спине. Лапы проникли под кожу, соединяясь с нервами и сосудами. И смертельный яд вновь наполнил ее кровь, и высветлил волосы и глаза до серебра.  Паук с куртки пропал.
Узкие, обтягивающие штаны. Сапоги до колен, скорее похожие по тонкости на чулки. По внешней боковой стороне сапог, что-то вроде железных вставочек с ноготь шириной. Это робко выглядывают рукояти миниатюрных лезвий размером с указательный палец. Свободная рубаха с длинными рукавами без воротника, заправленная в штаны. Талия обвернута широким, длинным кушаком, завязанным сбоку. Тонкие перчатки с острыми когтями, по тыльной стороне которых тоже тонкие пластины хитина, вшитые между слоями кожи. Но наиболее прочные пластины находятся в короткой куртке с капюшоном, штанах, на бедрах, и голенях сапог, вшитые между слоями кожи так, что его и не видно. Маску девушка пока не стала надевать, убрав ее за пояс.
Положив сундучок перед собой, она коснулась его крышки когтистой рукой. Несколько секунд, и магический замок щелкнул, высвобождая крышку. На дне сундучка обнаружился браслет, словно целиком вырезанный из хрусталя. Тонкая ветка хрустального плюща, в изобилии прорастающего в глубинных пещерах этих гор, мгновенно обвила левую руку от запястья до самого локтя. А среди мелких листиков раскрылся одиноким цветком маленький круглый хрусталик.
Коснувшись его большим пальцем, девушка негромко позвала:
- Кания.

Как я могла забыть? Забыть одно из самых верных мне существ, родившееся из моей души, верного и веселого Канию? Демона – оборотня, который носил меня на своей спине в облике коня, или охранял мой сон ночью, теплым котом свернувшись под моим боком. Дрался рядом со мной, приняв боевой облик, или относил мои письма, приняв вид дракончика. И еще очень и очень многое….
Вот и сейчас, не прошло и секунды, как огромный серый кот с громким мявом бросился ко мне на руки. Зарывшись носом в его мягкую шерсть, я прижала зверя к себе. Больше я про тебя не забуду.
- С возвращением, мяу-р-р….
Проурчал он, обхватывая лапками мою шею и прижимаясь щекой к моему лицу. Сев на ложе, я посадила его на колени, и погладила по мягкой шерстке.
- Прости, меня, родной, я чуть не забыла о тебе.
Внимательно посмотрев на меня янтарными глазами, Кания чуть улыбнулся, встопорщив усы:
- Чуть не считается.
И я с облегчением поняла, что прощена. Однако оборотень повел ухом, и негромко произнес:
- Однако ты здесь не только ради меня. Иначе ты не надела бы снова эту форму. И ты встревожена, хотя и скрываешь это. Что случилось?
И я раскрыла ему свой разум, весь и без остатка. Мы не нуждались в словах. А потом просто не стали их разъединять, и все стало как в прошлом. И я, больше не сомневаясь, одела маску. Ведь нет ничего страшного, чтобы потерять себя, главное потом суметь вернуться. А Кания мог вернуть меня из самых глубин ада....
Все стало ясным, до невозможности, и рези в глазах. Тусклый свет лампы стал ярким, словно полуденное солнце, и я с глухим рыком ударила по хрупкому стеклу. Звон разбитого стекла ударил по перепонкам слишком сильным звуком. Горячее масло разлилось по перчатке, но не обожгло. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы взбесившиеся чувства вновь пришли в норму, и стали воспринимать окружающий мир без болезненных ощущений. Острота чувств чуть притупилась, отступая до того момента, как понадобиться мне. На спине, под кожей, шевельнулся паук, устраиваясь поудобнее.
Здравствуй, Кадэ.

Проводив старого друга, Айн вернулся к костру. Прикончить пленника он мог и несколько позже. А сейчас ему просто хотелось выпить со своими ребятами. Тряхнув короткими, рыжими кудрями, он широко улыбнулся братьям не только по оружию. Издавна в отряде соколов служили только представители небольшого, но древнего и влиятельного клана Красных соколов. В чем-то они были похожи на квиллинов, почитавших хранителей-зверей. Ходили слухи, что среди основателей их рода была женщина из рода орлов. Наверное, именно поэтому они могли так хорошо понимать птиц. А символом их рода стала вторая по силе, после орлов, птица. И. хотя они и не жили столько, сколько живут квиллины, но срок их жизни был необычно велик для людей.
Впрочем, Войда все это не волновало. Затихнув на своем месте, он сосредоточенно пытался распутать хотя бы одну руку. Нужно было срочно отсюда выбираться. В свое время Мик рассказывал ему об этой стороне, и о том, кем он здесь является. В первый раз, когда Войд об этом услышал, он попросту высмеял брата. Однако, вскоре после этого, случай представил ему неоспоримые доказательства, и он поверил, хотя, не без некоторой доли скептицизма. Сейчас же он вспоминал все, о чем ему ранее говорил Мик. И в голове у него уже созрел приблизительный план действий. И первым пунктом – выжить.
Янэк, так звали сокола, насмешливо наблюдал за его попытками, изредка комментируя происходящее хрипловатым клекотом. И Айн, прекрасно его слышавший, тихонько посмеивался себе под нос, не забывая прикладываться к фляге. Наверное, поэтому бдительный пернатый страж так поздно почуял приближение опасности. Только когда по земле прошла легкая дрожь, сокол вдруг издал тревожный клекот, и поднялся в воздух по расширяющейся спирали. Красноглазые кони захрипели и забили ногами по земле. В раскрывшихся пастях сверкнули длинные белые клыки. Вскочив на ноги, красные соколы выхватили клинки из ножен, заняв круговую позицию у костра. Один из них пнул котел с закипающей водой, зашипел и погас костер. Но было уже поздно. По земле, словно по воде, пошли круги, и в кольце красных соколов взметнулась тварь пяти метров длиной, и больше всего похожая на бронированного угря. Круг разорвался, и соколы разлетелись в стороны, отброшенные тварью. Извернувшись в воздухе, она вновь нырнула в землю, попутно отхватив изрядную часть одного из воинов. Броненосец, а именно так называли эту тварь, обитал в пространстве между планами, легко переходя через грань в поисках еды. Стремительный, закованный в прочнейшую броню, что, впрочем, не мешало его гибкости, с огромной пастью, способной заглотить человека, и острейшими клыками, в восемь рядов усеявшими его пасть. Убить его было практически невозможно, только ранить. К счастью, таких тварей было немного, некоторые посвященные утверждали, что Броненосец вообще является единственным в своем роде.
Однако, при всей своей мощи, Броненосец был абсолютно слеп. Толстая, невероятно прочная пластина, которую не брал ни один меч, надежным щитом покрывала его голову. В пространстве же он ориентировался за счет тонких, чувствительных усиков, густо усеявших его толстые губы. Любое искажение пространства, создаваемое за счет движений жертвы, сразу - же становились ему известны. И Броненосец прекрасно знал, где кто сейчас находиться. Поэтому, во второй раз он вынырнул уже метрах в двадцати над землей.
Однако на этот раз соколы были уже готовы к нападению. И, в тот момент, когда страшные челюсти были готовы сомкнуться на очередной жертве, та вдруг сделала сильный скачок в сторону, и могучий кулак шиповатой латной перчатки капитана Айна с силой ударила существо в бок. Сойдя с намеченного курса, рыбина ударилась головой о землю в метре от уже проложенного ею прохода. Оглушенная, она метнулась в сторону, со всей дури приложившись о дерево, к которому был привязан Войд. В этот момент несколько клинков вонзились в слабо-защищенное брюхо, и, взвыв от боли, она слепо открыла проход в пространстве, увлекая за собой пленника, сломанное дерево и часть земли. Айн только и мог, что ругаться, оценивая нанесенный ущерб, и прикидывая, какими словами он будет объяснять бегство пленника. Разве что рыбина сама его прибьет.

***
Сейран проснулась от того, что ее шеи коснулось что-то мокрое. Сонно отмахнувшись от внешнего раздражителя, она поглубже зарылась носом в густой, мягкий мех шкуры, служившей ей одеялом. И накрыла голову рукой, прячась от света юкит, пробивавшегося в окна. Однако сон не шел, и она, помянув «добрым» словом прекрасное утро, села на своем ложе, ероша длинные белые, с металлическим отливом, волосы. В ее светло–серых глазах вспыхивали алые искры раздражения, которые, однако, смягчились, когда на ложе запрыгнула Ракша. Обняв леопарда за сильную шею, она вознамерилась было снова прикорнуть на большой живой подушке, и уже сладко зевнула, когда почувствовала настороженность своей второй половины. Тело зверя мелко завибрировало от неслышного рыка. Мгновенно сбросив с себя сон, она села, и почти сразу увидела ее. Небольшую, размером с кошку, похожую на жабу тварь, которая нагло смотрела на нее с книжной полки. Издав довольное кваканье, она улыбнулась во всю свою пасть, показав мелкие острые зубки. А в пасти…. Тонкая, изящно перевитая серебряная цепочка, выполненная одним из лучших мастеров – ювелиров антэри. А на ней, рядом с аметистовой подвеской, – колечко в виде платиновой плети розы, обвивающей кошачий череп из черного хрусталя. Родовое кольцо дома Аль’ринэ. Еще вчера, во время тренировки, Сейран сняла кольцо с пальца и повесила на шею, опасаясь повредить хрупкий камень, да так и забыла о нем. Чем, видно, и воспользовалась жабообразина. С пальца кольцо снять невозможно, на то оно и родовое кольцо, а вот с шеи…. Заставив себя ласково улыбнуться, она негромко позвала тварюшку:
- Кис-кис-кис….
Леопард буквально стек с ложа, неподвижно замерев рядом с ним. Проследив его движение взглядом, жабообразина еще раз квакнула, расправила кожистые крылья, и перелетела на дальний край ложа. Воодушевленная таким началом, Сейран позвала тварюшку еще более ласковым, прямо таки медовым, голоском, и осторожно протянула руку. Она почти коснулась ее, когда жабообрзина язвительно квакнула, и резко взлетела. В этот момент прыгнула Ракша. Но промахнувшись, она столкнулся с Сейран, тоже рванувшейся за жабообразиной, и уже коснувшейся кольца кончиками пальцев. Сила удара была такова, что обе скатились с ложа, и забарахтались на полу. Покружив над ними, и издевательски свистнув, жабообразина вылетела через открытую дверь, ведущую на террасу.
Не дожидаясь приказа, большая кошка метнулась следом. В другой раз она могла бы и промедлить, но не теперь, когда она осознавала свою вину. Будучи неотъемлемой частью девушки, она целиком и полностью разделяла ее гнев на воришку, и страстно желала ее уничтожить.
Как только Ракша покинула комнату, Сейран заметалась по комнате в поисках одежды. Натянув коротенькие шорты и некое подобие лифчика из серебристо-серой кожи, она заглянула под низенький столик в поисках обуви. Обнаружив там одну из своих перчаток, другая лежала на столике, она растерянно оглянулась, и, вспомнив, заглянула за камин. Ее высокие, до колен, мягкие сапожки обнаружились именно там. Натянув их и затянув шнуровку, она натянула перчатки и выскочила на террасу, набегу надевая короткую куртку.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Дело в том, что город Кал’лари’эн скрыт ото всех глубоко под землей. И лишь немногие знают о самом его существовании. В старых трактатах еще можно найти упоминания об этом месте, но кто будет искать какой-то мифический город, когда вокруг них вот уже пятьдесят лет царит хаос холодной войны? И только здесь, глубоко под землей, на протяжении уже многих тысячелетий царит мир и спокойствие. Кеарансаль, богиня смерти, уверенно правит здесь, своей властной рукой, удерживая порядок.
Из пещер, в которых находиться Кал’лари’эн, нет прямого выхода. Кажется, что не природа, а чья-то рука вырезала в толще скальной породы пять идеальных полусфер в несколько десятков километров. Сам город прекрасно вписывается в ландшафт центральной пещеры, поражая воображение своим величием. Истинной же ценностью города по праву можно считать парящие сады и замки. Да еще разнообразные мосты и мостики, всех форм и размеров, в изобилии протянувшиеся в воздухе. А на сводах и стенах пещер растут колонии юкитов, светящаяся разновидность лишайника. Юкиты освещают пещеры ровным, голубоватым светом, недостаточно ярким для жителей поверхности, но для ринэри их свет сродни солнечному. Через каждые шестнадцать часов, по времени жителей поверхности, почти все юкиты гаснут, кроме самых молодых, и на восемь часов на город опускается ночь. И тогда облака мелких пушистых спор, выпускаемые юкитами, кружатся в воздухе, и кажется, что в городе началась метель. А раз в году, в один и тот же день, на город спускается полный мрак, и длится ровно семь дней. В это время лишайник полностью обновляется, сбрасывая свою надземную часть.
Про него-то Сейран и забыла, спрыгивая на тонкий мостик ниже метра на четыре. Нога поехала на опавших хлопьях склизкого лишайника, и следующие десять этажей вниз она с ветерком проехала на пятой точке, едва успев притормозить, и перепрыгнуть на широкий, мраморный мост. С трудом сохранив равновесие, она выпрямилась и на полной скорости рванула за Ракшей. Благо, по большей части жабообразина просто кружила по городу, пытаясь сбросить с хвоста леопарда, а потому догнать их было почти легко. Однако, когда Сейран уже почти нагнала их, та вдруг несколько оторвалась от Ракши и ушла в телепорт. А когда девушка попыталась найти след кольца, то оно неожиданно пропало, словно его и не существовало. Несколько часов поиска ничего не дали, и только к вечеру Ракша наткнулась на слабый след кольца, ведущий через один из пяти общественных телепортов. Телепорт, ведущий в лабиринт Бездны.
Мало кто отваживался спускаться туда, а из тех, кто уходил туда, возвращались единицы. И только один дом чувствовал себя там как дома. Дом Аль’ринэ, самый скандальный дом за всю историю ринэри и Кал’лари’эна. Начать с того, что основательница дома, мать Рейн, первые двадцать лет своей жизни провела на поверхности, в простой семье людей. После того, как в пожаре очередной войны сгорела ее деревня, унеся с собой и жизни ее приемных родителей, она не растерялась, уверенно беря свою судьбу в свои руки. И, через полтора года, достигнув небывалых высот на поверхности, и крупно нашкодив на соседнем плане, принадлежащем демонам, она уверенно ступила в Кал’лари’эн. Где и основала свой дом, дом Аль’ринэ, за каких-то пять лет вошедший в полное доверие богини. Ее дети не уступали ей по эксцентричности. Старшие, близнецы Сильвия-Лис и Инго, вовсю пиратствовали по морям поверхности, вторая дочь, Шедда, почти не вылезала из Бездны, иногда в компании второго сына, Орена, безумного мага-изобретателя. Третий сын, Корн, никогда не покидал города, предпочитая пыточные залы госпожи, как и положено палачу. АльТэсс, самая младшая, пропадала неизвестно где, зачастую вообще уходя за грань мира. Стоит ли удивляться, что Сейран, единственная внучка Рейн и дочь Сильвии - Лис, обладала столь же острой тягой к нестандартному времяпрепровождению? И то, что за свои двадцать пять лет она ни разу не покидала Кал’лари’эн, была не ее заслуга, а ее учителя. Будучи женщиной властной и суровой, Скорпион ни на шаг не отпускала от себя свою ученицу, подчинив все ее время постоянным тренировкам, предназначенным развить как ее тело, так и ум. Однако, став постарше, Сейран научилась избегать их, и, с каждым разом все лучше и лучше. Но, только годам к шестнадцати она догадалась, что это тоже было частью тренировок, хорошо просчитанных ее учителем. Оно и не удивительно. Когда-то давно, еще до знакомства с матерью Рейн, Скорпи была главою гильдии Теней, элитных убийц, специализировавшейся только на наиболее сложных и необычных, заказах. Сейран и сейчас не знала всех обстоятельств, что свели вместе ее бабушку и учителя, ей было известно только то, что они познакомились еще до основания дома Аль’ринэ. Их нельзя было назвать хорошими друзьями, но Скорпи, по каким-то причинам продолжала верно служить матери дома.
Сейчас Скорпи, по некоторым причинам, отсутствовала в городе, и Сейран не нужно было беспокоиться о том, как она будет объяснять свое отсутствие дома. По ее подсчетам у нее было около трех дней, чтобы вернуть кольцо, прежде, чем ее отсутствие обнаружиться.

Тэкс, пока, таки все....